“Рисковик” – профессия любознательная
Зачем нужен риск-менеджер в коммерческом банке? “Рисковик” - это вечный пессимист-перестраховщик, главная задача которого - предотвратить мошенничество?
Валерий Кадачигов: Эта задача важная, но для рисковика не основная. Уже хотя бы потому, что данным вопросом занимаются и другие подразделения банка. Склонные к пессимизму, всячески уклоняющиеся от личной ответственности люди среди рисковиков встречаются. Но не многим чаще, чем в других профессиях.
Главная, ”большая” задача рисковика – помочь избежать конфликта интересов. В списке личных качеств, отличающих хорошего риск-менеджера, выделил бы любознательность.
Приведите пример, из которого очевидно – рисковик в банке нужен.
Валерий Кадачигов: Таких примеров много. Вот, допустим, валютный своп. “Чистый своп” подразумевает, что вы периодически обмениваетесь денежными суммами с одним и тем же банком. Возникает риск непоставки, который надо отслеживать. То есть, деньги-то вы отправите. А вот обратно, вообще говоря, можете их не получить.
Не должны ли отслеживать ситуацию с клиентами и контрагентами банка те, кто выдает и получает кредиты – “продажники”?
Валерий Кадачигов: Хороший кредитчик-продажник вовлечен в процесс на эмоциональном, личностном уровне - на уровне выстраивания взаимоотношений. Качественно и глубоко поинтересоваться бизнесом контрагента тут не получится.
За что продающие подразделения трудно винить, ибо так выстроена их мотивация: деньги, которые продажник сегодня успел заработать на операциях с банком, у которого на следующий день отберут лицензию, ничем особенным не отличаются. Они так же хороши, как и все остальные.
Кредитчику, как правило, надо выполнять план. Вариантов для этого на сегодняшнем рынке не так уж и много. Соответственно, соблазн поверить в то, что, скажем, у банка-контрагента все хорошо, - велик. Вероятность того, что два специалиста по продажам, общаясь, услышат друг от друга нечто отличное от стандартного “у нас все ОК” – и вовсе стремится нулю. Даже если какие-то внутрибанковские проблемы становятся общеизвестными, специалисты продающих подразделений склонны доверять личным многолетним взаимоотношениям больше, чем объективной оценке ситуации.
Как это выправить?
Риск-менеджер – это вторая пара глаз. Он не общается с клиентом, не должен вовлекаться и дружить. Над ним не довлеет “процентовка” - необходимость выполнить и перевыполнить план реализации банковских продуктов. Значит, нет искушения, скажем, взять, да и начать одобрять все подряд. Он получает зарплату только за то, что смотрит на вещи объективно.
Здесь нет материального, самоочевидного результата труда. Рутинная, регулярная часть работы рисковика – сбор и обработка документов, расчеты на компьютере, размышления. Он стремится выявить и обобщить все возникающие выгоды и риски. Чтобы показать их в явном, общепонятном виде на кредитном комитете – так, чтобы всем присутствующим стало ясно: согласуется ли обсуждаемая сделка с профилем риска банка? Отвечает ли она норме, соответствует ли нашим компетенциям, тому, как мы привыкли и умеем успешно вести дела, разрешать возникающие проблемы. Или же нет.
То есть, это другая задача - нахождения баланса, устранения конфликта интересов. Задача более сложная, тонкая и созидательная, нежели чем загубить все живое на корню путем перечисления изъянов и недостатков.
Если провести аналогию с управлением автомобилем, то продающее подразделение – это газ, рисковик, получается, тормоз. Еще вы упоминали про любознательность. Она-то тут причем?
Валерий Кадачигов: Финансовый рынок специфичен. Заверить, что у твоего бизнеса нет проблем, значит не больше, чем поздороваться. На этой мысли ловишь себя, когда пишешь очередной уточняющий запрос клиенту банка – вряд ли кто-то ответит искренне и откровенно, как на исповеди. Вполне полагаться можно лишь на самостоятельные рассуждения и выводы.
Базовое профессиональное качество риск-менеджера – умение реконструировать из доступной ему информации логичную, достоверную картину происходящего. Надо научиться видеть жизнь сквозь цифры и таблицы.
От вещей понятных и обычных нужно отделить аномалии. Которые и надлежит исследовать. Яркими флажками они не обнесены, красным цветом не подчеркнуты. Даже когда анализируемые сделки и операции идут одна за другой, - потоком, - хороший рисковик проявит любознательность. Там, где другой - не заметит, не станет вникать, махнет рукой.
Квалифицированному риск-менеджеру платят на порядок больше, чем начинающему. Что нужно для того, чтобы войти в профессию, помимо базовых учебников? Как в ней состояться?
Валерий Кадачигов: Ситуация сегодня примерно такая. Выходит новый журнал. Открываешь, читаешь: либо слишком академично, либо общие слова. Приходишь на семинар, слушаешь про новейшие, вроде бы, достижения… Вспоминаешь: изучал все это в вузовском учебнике.
С учебной литературой та же проблема. Что-то условно-пригодное для практика там написано. Но на достаточно узкие темы, вроде управления рисками на рынке ценных бумаг. Ничего более полного, приземленного, напрямую пригодного для рисковиков в коммерческом банке, держать в руках, по большому счету, пока не приходилось. Скорее, можно извлечь некие отрывочные, но зато актуальные сведения из общебанковских порталов.
После получения базовых знаний, важно наработать базу знаний собственную: базу, так скажем, интересных моментов – что вот это означает, на что обратить внимание. Опыт, получается, важнее всего.
Рисковик не может сегодня радикальным образом влиять на принятие решений. Вдруг - у банка отобрали лицензию. Опыт у рисковика теперь есть, только вот на новую работу его не берут. Не слишком ли рискованная работа у рисковика коммерческого банка? Стоит ли овладевать такой профессией?
Валерий Кадачигов: Ситуация двоякая. Сокращение числа банков ведет к уменьшению числа вакансий для всех банковских специалистов без исключения. Но повышается адекватность оценки их деловых качеств отделами кадров. Все стали понимать, что причин для отзыва лицензии бывает много. Чем ниже должность, тем меньше вероятность того, что такого рода события отразятся на карьере рисковика как-то драматически.
Любой, кто поднимается хотя бы на одну карьерную ступень, осмотревшись, осознает, что рынок рядовых специалистов - огромен. А также начинает видеть, что рынок вакансий сужается тем стремительнее, чем выше должность.
В перспективе ближайших лет, спрос на рядовых специалистов-рисковиков будет расти – по мере оживления и развития экономики.
Еще есть фактор автоматизации “ручного” труда, постепенно сокращающий общее, “валовое” число вакансий. Но повышающий скорость и содержательность работы рисковика, приближающий ее к режиму реального времени, делающей ее интереснее. Соответственно, растет спрос на тех, кто имеет навык работы с ИТ.
С какой стороны не смотри, выходит, что ситуация сбалансирована: опыт и навыки рисковика будут востребованы всегда, застрахуют его от неожиданностей при любом развитии событий, позволят смотреть в будущее вполне уверенно тем, кто относится к профессии серьезно и заинтересованно.
Можно ли сказать, что на Западе управление рисками поставлено идеально?
Валерий Кадачигов: Если бы так, то, наверное, не было бы общеизвестных случаев, когда действия одного биржевого трейдера обваливали крупнейшие банки. Очевидно, что рисковика, который бы все это оперативно предотвратил, поблизости не оказалось.
Как обстоит с управлением рисками в других отраслях, например, в реальном секторе? Востребованы ли рисковики в аутсорсинге?
Валерий Кадачигов: Культура управления рисками в РФ находится в стадии становления. Рисковики уже востребованы, в частности, страховыми компаниями.
Однако лишь крупнейшие промышленные компании могут позволить себе завести полноценные рисковые подразделения. Из разговоров с руководителями малых и средних предприятий понимаешь, что производственными рисками управляют и там. Вот только обозначают это занятие обычно другими словами, вроде техники безопасности.
Чисто формально, можно, наверное, отыскать управление финансовыми рисками, вынесенное на аутсорсинг. Привести и такие вот примеры. Вместе с тем, развитие отечественного аутсорсинга пока упирается в проблему доверия. За аутсорсингом будущее. Это пожалуй самое важное, что можно сказать про него прямо сегодня применительно к риск-менеджменту.
Крах банков из первой сотни стал неожиданностью для многих рядовых вкладчиков. Как вовремя донести информацию по выявленным у конкретного банка рискам до этой аудитории?
Валерий Кадачигов: Профессиональный рисковик, поработавший в разных кредитных организациях и знающий изнанку банка, утрачивает некоторые способности. Он уже, пожалуй, не сможет посмотреть на вещи глазами рядового вкладчика, размещающего на депозите сумму порядка нескольких сотен тысяч рублей. Таковы издержки профессии.
Но мне кажется, что обычные люди воспринимают банк через призму сервиса: удобные там услуги или нет. Оценивают: большой процент по депозиту или маленький. Предполагаю, что современный вкладчик здесь рассуждает просто, но правильно.
Какая-то дополнительная информация может быть нужна лишь в тех особых случаях, когда размер вклада не покрывается страховым возмещением. Рынок депозитов стал у нас цивилизованным, на уровне лучших образцов, в чем очевидная заслуга ЦБ и АСВ.
Добавлю, что финсектор весьма раним к публичным высказываниям по поводу конкретных кредитных организаций. Очень тонка грань, отделяющая полезную информацию от самоисполняющихся пророчеств, которые могут дать негативную проекцию на банковскую систему в целом.
Хорошо, а как насчет всевозможных рейтингов надежности банков? Может ли рисковик полноценно выразить достигнутое им понимание посредством таких вот списков и таблиц?
Валерий Кадачигов: Большой, сложности чисто технического плана тут нет, проблема в другом – в том, как такие рейтинги обычно составляются.
Давайте немного порассуждаем самостоятельно. Для того, чтобы составить качественный список банков ТОП-100, нам потребуется, условно говоря, 100 дней интенсивной работы квалифицированного рисковика с соответствующей оплатой. Или - целая бригада таких специалистов, если мы хотим быстрее.
Чтобы снизить штат и затраты, рейтинговые агентства, как правило, распределяют такого рода деятельность более-менее равномерно на протяжении года. В течение которого, они обрабатывают данные, запрашивают информацию, задают уточняющие вопросы менеджменту кредитной организации…
… и договариваются с банком об оплате за участие в рейтинге.
Валерий Кадачигов: Да, многие делают так. С точки зрения банковского рисковика, тут нету глубокого погружения в текущую специфику конкретной организации - нет полноценного поиска проблемных мест банка. Рейтинговое исследование проводится, скорее, по некому шаблону. Чтобы упростить подготовительный процесс и последующее сопоставление, все кредитные организации изучаются по схожей методике. Хотя банки бывают очень разные.
Составителям рейтингов приходится балансировать между желанием представить публике что-то более-менее полезное, достоверное и необходимостью окупить свои затраты на подготовку информации. Иной подход может привести к результату, который в данную рыночную парадигму попросту не впишется.
Помимо прочего, надо давать себе отчет, что даже высшая категория надежности банковской организации – вещь относительная. И обозначает примерно то, что, по мнению эксперта, вероятность ее банкротства мала по сравнению с другими. Но не то, что данная вероятность тождественно равна нулю.
Получается, что как-то осторожно ориентироваться на рейтинги можно. Однако качественный анализ рисков искать в открытом доступе, пожалуй, не стоит.
Валерий Кадачигов: Получается так. Результат работы риск-менеджера – вещь недешёвая и достаточно конфиденциальная. Если клиент хочет узнать о банке как можно больше, без приукрашений и купюр, то это стоит отвечающих такому интересу денег. А транслировать данную информацию дальше – не стоит.
